Николай Рерих

ФАРФОРОВЫЙ ЗАВОД

До сих пор изделия Императорского Фарфорового Завода были почти недоступны частным лицам. Такая особенность удаляла производство от широкой жизни, но зато сообщала делу особенную интимную драгоценность.

Сейчас мне пришлось увидать в антикварных магазинах несколько последних групп завода, и я узнал, что управление завода как будто отступило от давнего обычая и выпустило на продажу серию бракованных вещей.

Это и хорошо и худо.

Худо это тем, что в массы попадут вещи не первоклассные, дефектные, не способные внушить должное уважение к производству, которое технически, действительно, превосходно.

Хорошо это тем, что закрытое производство хоть таким порядком может выявиться яснее. При большем ознакомлении станет оно ближе к жизни и легче сможет воспринять последние запросы искусства.

Странно подумать, но уже долгое время Императорский Фарфоровый Завод остается без настоящих работников. Служат на заводе хорошие техники. Появляются на заводе изделия "реалистических" скульпторов, совершенно нелепые в применении к фарфоровым массам. Но подлинных художников, поэтов прекрасного фарфорового производства, изучивших и понявших лучшие проявления дела, так близкого всей обыденности, при заводе нет.

Художники-скульпторы не хотели истинно посвятить себя делу фарфора. Ремесленники не в силах были охватить всю значительность производства, не могли понять, как велика задача продолжить настоящий язык искусства во всех домашних предметах. Старая задача, старый разговор!

Так или иначе, но, просматривая деятельность Императорского Фарфорового Завода, можно убедиться, что после первоклассных вещей времени Александра I вместе с общим упадком стиля пошатнулась и высота производства завода. К 80-90-м годам среди изделий завода хорошие вещи стали попадаться редко, скорее как исключения.

Увлечение иностранными образцами без русского понимания (которое создало, например, русский ампир) стало уничтожать собственную, прекрасную физиономию завода.

Попытки конкурсов оканчивались неудачами. Неудачи сделались настолько периодическими, что при последнем обсуждении конкурсов возник даже вопрос о возвращении к лучшим образцам времени Александра I.

Жаль, что отлично оборудованное дело перестало выходить за пределы среднего шаблона.

Но, конечно, кроме дороги конкурсов в искусстве существуют пути более верные, более близкие сущности искусства. Последние предположения завода, о которых я слышал, дают надежды на возвращение дела в будущем к хорошим временам.

С удовольствием узнал я, что барону К. К. Рауш фон Траубенбергу поручено сделать серию фигур "История русской гвардии" и настольное украшение "Псовая охота императрицы Анны Иоановны". Такие темы хороши для завода, так как размеры задачи были бы не по плечу частному производству.

Также было приятно слышать, что барон Рауш фон Траубенберг посылается в командировку от Фарфорового Завода в Берлин и Дрезден для ознакомления с технической частью и расцветкой вещей. Как талантливый и прогрессирующий в искусстве скульптор, барон Рауш фон Траубенберг, надо думать, сумеет войти близко в дело фарфора и сумеет внести струю подлинного искусства, - именно то, чем может быть крепко производство Императорского Фарфорового Завода.

Если завод сумеет привлечь настоящих художников, если художники захотят сосредоточиться, облюбовать производство фарфора, тогда и не придется жить лишь старыми образцами, тогда найдется, как во всякой нормальной жизни, современное творчество, применимое, глубокое выражением, прекрасное по формам.

Приветствую ту дорогу, которую намечает Фарфоровый Завод заказом и командировкой барона Рауш фон Траубенберга. Эта дорога, повторяю, не должна быть случайностью, она должна идти правильно. Она может приближать производство к лучшей надежде: найти настоящее современное и самостоятельное творчество.

Трудная задача, но Фарфоровый Завод должен всячески к ней стремиться. Иначе пропадет смысл прекрасного государственного установления.